Книга Проклятый любовью  - Татьяна Купор

– Ненавижу! Ненавижу тебя! Лучше бы мы никогда не встретились! Лучше бы я погибла тогда вместо брата!

Роман даже не пытался успокоить сестру. Она была просто невменяема. Когда Маргарита упала в кресло и рыдания превратились во всхлипывания, он сказал:

– Презирай и проклинай меня, сколько хочешь, ты все равно будешь моей до самой смерти! Можешь ненавидеть меня и за гробом, а я не перестану любить!

С этими словами он ушел, оставив ее наедине со своей болью. Но и сам никак не мог успокоиться: ходил по комнате, словно тень; ни к чему не прикасался, на все смотрел так, будто никогда не видел. Все время прислушивался, опасаясь, что Маргарита может наделать глупостей. Иногда приоткрывал дверь и напрягал слух, пытаясь понять, чем она занимается. Но в доме висела тишина, и от этого напряжение только усиливалось. Не выдержав, он вернулся в гостиную, но Маргариту там не застал. Бросился к входной двери и дернул ручку. Закрыто. Значит, не ушла. От этой мысли стало немного легче. В комнате Маргариты тоже не оказалось. В конце концов Роман нашел ее на кухне. Дрожащими руками девушка сжимала чашку и бесцельно смотрела на шкафчики с посудой. Под глазами у нее были темные круги. Рядом стояла Елена и что-то говорила, положив руку ей на плечо. Когда он вошел на кухню, женщина умолкла и, повинуясь выразительному взгляду хозяина, вышла из комнаты.

Он присел на стул рядом с Маргаритой. Та отвернулась.

– Теперь, когда мы оба успокоились, давай еще раз проясним вопрос с Нестором.

Девушка молчала. Спина ее была напряжена.

– Он больше не будет приходить сюда. Никогда.

Тишина.

– Вопрос с вашей свадьбой тоже считаю закрытым.

Она с грохотом поставила чашку на стол, но все еще не хотела повернуться к нему. Он положил руку ей на спину, и Маргарита вздрогнула от прикосновения.

– Я думаю, будет лучше, если ты сама сообщишь ему об этом, попросишь успокоиться и перестать преследовать тебя.

Эта фраза заставила ее повернуться.

– Что ты задумал?

– Идем со мной.

Они вернулись в гостиную. Роман открыл ящик стола, достал оттуда ручку, блокнот, и положил их перед Маргаритой.

– Пиши.

– Что писать?

Роман помолчал немного, потер подбородок.

– Пиши: «Мой дорогой Нестор. Хочу с тобой попрощаться. Я покидаю родные места и уезжаю за границу. Не ищи меня…»

– Стой! Подожди… – прервала его изумленная Маргарита. – Я уезжаю?

– Нет.

Бессильно опустившись в кресло, она нервно прикусила губу, пальцы ее задрожали. Плевать. Он больше не позволит ей уйти. Никогда. И нечего Нестору топтаться у ворот. Она должна порвать с ним раз и навсегда, желательно побыстрее, иначе он и вправду спустит на него свору собак.

– Тогда что все это значит?

– Пиши.

– Нет. Объясни мне все сначала! – настаивала Маргарита.

– Господи, какая же ты упрямая! Я сказал: пиши, и возражения не принимаются. Делай, что я говорю.

– Иначе нацарапаешь на моей руке еще одну букву? – сердито подняла она одну бровь. – Или снова закроешь в черной комнате?

Он окинул ее свирепым взглядом, но промолчал.

«В его глазах горел такой опасный огонек, что у меня все сжалось внутри, – напишет Маргарита в своем дневнике. – Теперь я знаю, что в нем живут две личности одновременно. Два разных человека. Один безумно любит меня и готов пожертвовать собственной жизнью ради моего спасения, а другой… Другой перешагнул ту грань, где заканчивается любовь и начинается безумие. Вот этого, второго, я и боюсь. Он и есть воплощение той черноты, которая пожирает душу моего брата.

Я боюсь, что он может снова причинить мне боль, если перестанет себя контролировать. Но с другой стороны, мне хочется верить, что все обойдется. Однажды я уже попыталась поставить точку, но в итоге счастливой не стала. Я не могу потерять его опять».

Маргарита скомкала вырванный лист и попыталась подняться, но тяжелая ладонь брата, опустившаяся на плечо, удержала ее на месте.

– Через полчаса записка с нужным текстом должна лежать на столе, – голосом, не терпящим возражений, сказал Роман, прежде чем уйти. Маргарита вдогонку запустила в брата комком бумаги.

Эти полчаса ожидания тянулись невыносимо медленно. Роман не находил себе места. Вслепую, натыкаясь на кресла, мерил шагами комнату. Он не понимал, почему так встревожен. Что его гложет?

Ты потеряешь ее, – прошептала змея. Ты не смог спасти свою мать, не спасешь и сестру.

Боль при воспоминании о матери ударила под ребра.

Он медленно опустился на пол и прислонился к стене. Кадры из прошлого замелькали перед его глазами, и он не смог их прогнать.

Двенадцать лет назад

Всхлип? Или ему послышалось?

Роман остановился возле комнаты матери. Осторожно огляделся по сторонам. Не дай Бог застать здесь деда. В коридоре было тихо. Вязкая и пугающая темнота наползала, и вместе с ней появлялся страх. Хотелось спрятаться или включить свет, чтоб хоть как-то укрыться от этой тьмы. Но Роман продолжал стоять на месте и вслушиваться в темноту.

– Уходите...

Это мамин голос, он уже не сомневался. Сердце продолжало отстукивать бешеный ритм, волнение отзывалось покалыванием в области затылка.

Я не подчинюсь вам. Именно эту фразу мама произносила, когда с нею случались приступы безумия. Кому она не хотела подчиняться? Деду и отцу? Или... кому-то другому, кого Роман не знал?

– Уходите!

Голос матери стал громче. Это был уже не возглас, а крик. Сердце его заколотилось еще сильнее, от затылка боль переместилась к вискам. Пол угрожающе закачался под ногами. Роман шумно выдохнул и дотронулся дрожащими пальцами до ручки двери. В эту секунду мама выскочила из комнаты.

– Нет, нет!

Глаза ее были расширены, как будто она видела привидение или даже несколько, потому что зрачки ее беспокойно бегали из стороны в сторону. Она глядела то вправо, то влево, то перед собой, глядела куда угодно, только не на него, не на собственного сына, который в ужасе замер у двери.

– Мама... – потрясенно прошептал он, но она не услышала, хотя стояла в нескольких сантиметрах от него.

– Я не подчинюсь вам! Уходите вы, мерзкие существа! Вы не отнимете у меня сына! – С этими словами она, по-прежнему игнорируя присутствие Романа, устремилась в сторону гостиной. Некоторое время он стоял, не в силах пошевелиться. Странный озноб охватил тело, словно его окунули в ледяную воду.

Когда шаги матери замерли вдали, чувство страха, перемешанное с беспокойством, сдавило его сердце до боли. Он не мог даже выдохнуть. Это было предчувствие. Вот-вот что-то должно случиться. Что-то страшное, что-то неотвратимо ужасное, то, что изменит его жизнь.